Когда мне было лет десять, мы с
сестрами и мамой жили на юге Якутии, в маленьком городке Алдан, который еще
называли Алдан-золото. Там добывали золото, да. Родители были метеорологи и
мама работала на локаторе в аэропорту, мы жили неподалеку и гул самолетов был
обычным делом. Я с детства привыкла летать, и другого транспорта для нас тогда
не было, чтобы съездить в отпуск на море и вообще куда угодно.
Мамина работа – это большой
красно-белый шар, который возвышался над высокой пристройкой к аэропорту. Лезть
на самый верх нужно было по лестнице и это уже само по себе было приключением
для маленькой девочки вроде меня, которую с детства будоражил дух авантюризма.
Аэропорт был как дом родной, а мамин локатор – предмет гордости перед
одноклассниками. Оттуда можно было смотреть на летное поле свысока – как
взлетают и садятся самолеты. Там же был манящий экран локатора, который
сканировал небо и смотреть на эту бегающую по экрану полосу, которая
«показывала» облака, можно было вечно. «Кучевка пошла» – было плохой новостью,
потому что кучевые облака предвещали грозу и нелетную погоду. Чтобы меня
занять, мама давала разлинованные таблицы, куда я в клеточки старательно
записывала циферки, «как мама». Но как бы ни было там интересно, метеорологом становиться
я не мечтала.
Помню один летний воскресный
день, когда я пошла к маме на работу через ромашковое поле. Светило солнце и
было так восхитительно беззаботно, что я сплела себе венок, улеглась в ромашки,
и смотрела в небо. Надо мной плыли облака на голубом небе, летали жуки, возле
уха шелестели травинки и я поймала такой чудесный момент истины, настолько
полного единения с миром, что хотелось остаться там навсегда.
***
В тот период жизни мама с папой
не могли договориться, где лучше жить, и в итоге мама со мной и сестрами поселилась
в городке ближе к школе и детскому саду, а папа – на маленькой метеостанции,
куда нужно было лететь вертолетом. Вообще, это был очень хороший период, каждый
из родителей жил той жизнью, что нравилась и в семье нашей был удивительный
лад.
Самое запоминающееся лето
выдалось, когда меня отправили на каникулы к папе. Метеостанция называлась
Сутам и папа был ее начальником. Жили там в основном мужчины, помню дядю Ваню,
он был зэк, но на тот момент меня это совсем не пугало. Дядя Ваня был в
татуировках, пил чефир, колол дрова и как-то очень по-доброму общался с нами, с
ребятишками, которые приехали к своим родителям-таежникам. Станция была совсем
маленькая – несколько домиков, которые мужчины построили сами, летняя кухня,
баня у речки, там же маленькая пристань и лодки, с которых мы ловили рыбу. И
конечно метеостанция – белые будочки, которые манили как магнит. Там были
приборы, которые измеряли погоду – разные термометры, флюгер и много всяких интересных
штук. Каждые три часа папа снимал срок – то есть записывал все показания в
журнал и затем передавал по рации в центр азбукой морзе. Я даже немного ее запомнила
и знала, как простучать все цифры.
Позже, уже когда уехали из Якутии
в Сибирь, и ездили по грибы, мама сигналила папе морзянкой из машины: «Коля,
надоело», если он увлекался и уходил далеко. А папа был знатный грибник и рыбак.
Он и нас всему научил.
Когда я отправилась к нему на
каникулы после третьего класса, это были самые лучшие каникулы в моей жизни.
Во-первых, меня отпустили одну (без мамы) лететь на вертолете. Во-вторых, это
была такая немыслимая свобода, которой у меня в детстве больше никогда не было.
В-третьих, оказалось, что по соседству располагается стойбище якутов-оленеводов,
куда к родителям на каникулы прилетела моя одноклассница Шурка, с которой мы
дружили в школе. Конечно, мы обрадовались и жили то у нас на станции, то у них
в стойбище.
Олени там были разные – одни высокие, похожие на лошадей, на которых нужно было ездить в седле. Другие – маленькие с широкой спиной что было удобно сидеть, как на диванчике. Я помню, как меня учили кататься на большом олене и как я с него свалилась, потому что плохо закрепили седло. Помню, как родился в конце августа олененок, как он встал на свои тонкие ножки и пошел за мамой-оленихой, а взрослые сокрушались, что не жилец, так как не успеет окрепнуть до зимы. Помню, как вялилась оленина на солнце, она была как картонка, но мы ее грызли и было вкусно как никогда.
Сейчас, наверное, только понимаю,
что за подарок судьбы были эти каникулы.
Папа сделал мне удочку под мой
рост и научил копать червяков и ловить рыбу в речке. Научил отличать съедобные грибы
и как вести себя в лесу, чтобы не повстречать диких зверей. Мы часто с
ребятишками ходили сами в лес по грибы и ягоды и вкуснее той голубики и морошки
я вообще не помню в своей жизни. Грибы мы сами чистили и жарили себе на обед. Папа
выковал мне лезвие для ножа и сделал к нему ручку из оленьего рога и ножны,
чтобы он всегда был на ремне. Нож был нужен, чтобы срезать грибы, почистить
рыбу, настругать прутьев для розжига костра, сделать колышки для палатки. Мы
часто сами ловили рыбешек, разводили костер, затем насаживали их на прутики и
зажаривали на огне. Плавать я тогда не умела, но речка была мелкая и мы ходили
вброд на тот берег за жимолостью.
Очень мне нравилось, когда папа
брал меня снимать сети. Мы садились в лодку, папа заводил мотор и мы мчались с
ветерком и брызгами. Потом доставали рыбу из сетей – большую брали, мелкую
отпускали. Помню, как я тащила от лодки огромного тайменя с меня ростом, было
ужасно тяжело, но я была горда тем, что его доперла и затем сама почистила на
специальном уличном столике, обитым металлом. Таймень – это для меня самая
вкусная рыба, которая водится в северных реках. Тогда рыбу вроде щуки и налима
мы не ели, варили из нее варево для лаек, которых на станции жила целая стая.
Мужчины ходили на охоту, каждый со своей собакой. У папы была маленькая лаечка
Шпонка. Очень ласковая и улыбчивая. Когда она видела папу, просто вся из кожи
лезла и щерилась так, будто улыбается.
Потом что-то случилось и долго не
прилетал вертолет и не привозил продуктов и на станции закончилось буквально
все, кроме муки. И мы месили тесто на воде и пекли якутские лепешки. Папа
называл их подошвами, потому что масла тоже не было и, по сути, мы их сушили на
голой сковороде. Основная еда тогда была кроме этих лепешек – жареные на воде
грибы, рыба на костре и ягоды из лесу. Вода, естественно, из речки. И мы были
счастливы, как никогда.
Самое яркое воспоминание из того
периода, когда мы с ребятами пошли по ягоду, и я нашла куст голубики, усыпанный
огромнейшими ягодами. Я уселась на кочку из мха под огромной сосной, ела ягоды,
смотрела в голубое небо и настолько обострились чувства, что снова случился
момент истины – невероятно пронзительного единения с живой природой, а в голове
вдруг появилась мысль: а ведь когда-нибудь сюда придут люди и все загадят. Я,
десятилетняя девочка, сама очень удивилась этой мысли тогда, но она мне на
контрасте помогла прочувствовать красоту и уникальность того момента.
***
И еще одно чудесное и
запомнившееся на всю жизнь событие случилось со мной в те каникулы. Это было
уже почти перед возвращением домой, наконец пришел борт (вертолет) с продуктами
и почтой, на нем же прилетела мама с сестрами за мной. На станции было людно,
рядом с домиками стояла палатка, там кто-то ночевал. Вокруг бегали ребятишки, играли
в палатке. Я направилась куда-то мимо нее, в этот момент меня с крыльца
окрикнули, я обернулась и тут грянул выстрел, раздались крики, все забегали...
А дальше у меня все было как в
замедленном кино. Голоса как будто стихли, я повернула голову и увидела пулю,
вылетающую из палатки. Я смотрела на нее, а она очень медленно приближалась,
затем пролетела в сантиметре от моих ног и улетела дальше. А потом кино
выключилось … крики, беготня, испуганная мама. Оказалось, что дядя Ваня оставил
в палатке заряженное ружье, а туда залезли мальчишки, которым стало любопытно,
что будет, если нажать курок. Мальчишек выпороли, дяде Ване по первое число накостылял
папа. А я поняла, что у моего ангела-хранителя огромные крылья … и он
действительно меня еще не раз выручал по жизни.
Но тот случай вселил в меня
непоколебимую веру в Высшие силы и с тех пор я ни разу не сомневалась, что
каждого из нас ведет невидимая рука и уберегает от разных неприятностей. Я
никогда не верила тем, кто говорил, что Бога нет. Для меня с рождения это был
очевидный факт. Меня много раз обманывали люди, но я все равно верила в добро,
справедливость и в то, что по большому счету все и всегда происходит правильно
и ведет к лучшему.
Теперь, когда я взрослая, и
понимаю, как устроен мир, для меня Вера – это единственное, за что стоит
держаться в трудные времена и что помогает не провалиться в пропасть отчаяния.
Вера – это мой канал связи с высшими силами и источник правдивой информации. А
моя задача – следить за уровнем добра в сердце и за чистотой этого канала,
чтобы в нем не было помех.
А что помогает вам в трудные времена?
Поделитесь самой яркой историей?