Утро было хмурым, морским... Вот уже который день Мэй жила в маленькой комнате с двумя окнами, выходящими на море. Эти окна смотрели в октябрь вместе с Мэй. Волею судьбы она оказалась возле прохладного, но очень ласкового осеннего моря, под теплым солнцем, и одна. Как ей и хотелось. Она приехала сюда, чтобы разобраться в своих чувствах... Мэй запуталась. Она смотрела в окно, за горизонт, но была в своих мыслях. С ним. Было раннее утро, и в ее голубых глазах отражалась ровная сине-голубая зеркальная гладь, плавно переходящей в горизонт. Мэй могла стоять так часами, ей казалось, что она полностью растворялась в море и всём этом пейзаже, который лишь изредка нарушали крики пролетающих чаек. Этот город вызывал у нее странные чувства, но это был родной город ее мамы. И Мэй надеялась, что он поможет ей разгадать загадку тайны рода. Поэтому она была тут одна и в уединении.
И у нее был вопрос - почему всякий раз, когда она встречает мужчину, с которым готова разделить свою жизнь, возникает некое непреодолимое препятствие, которое их разъединяет? В ее жизни было два таких человека, расставание с которыми она очень тяжело пережила. Она узнала, что когда встречаешь своего человека, две души мгновенно сливаются в одну, и разъединить их потом очень больно. Мэй эту боль ощущала физически. Но она сумела ее пережить. И совсем недавно в ее жизни появился человек, который очень мягко, но упорно добивался ее расположения. Мэй долго сопротивлялась, но перед поездкой поняла, что она все-таки влюбилась... И она испытывала двоякие чувства. С одной стороны это чувство заставляло ее летать и дышать полной грудью, а с другой стороны она боялась открыться ему, потому что не хотела больше разбитого сердца. Потому что он был женат. Но он тоже был влюблен в нее без ума. Кажется, история повторяется... Мэй не ручалась за себя. Этот человек притягивал ее как магнит и чувство к нему было таким сильным, что Мэй была рада, что в данный момент находилась так далеко от него. И она очень хотела разобраться в себе. Третий раз она встречает человека, влюбляется в него, и они не могут быть вместе. Что за ирония судьбы? Вчера Мэй решила, что не пойдет в эти отношения. С другой стороны, она не могла заставить себя разлюбить его. И что же ей теперь делать?
Ладно, не обязательно принимать решение прямо сейчас. Не зря говорят, что "Все приходит к тому, кто умеет ждать". Мэй ждать умела. Ее беспокоил только один момент. Через три дня ей нужно было возвращаться домой, а она так и не знала, как ей быть. Для нее очень тяжело было согласиться на отношения, которые могут причинить боль другим людям. Она не хотела быть причиной чьих-то страданий. Потому она решила снова закрыть свое сердце, но оно обливалось слезами. А Мэй безумно боялась, что когда окажется рядом с ним, все начнется сначала... В конце концов, она же не отказывалась от Любви. Она отказывалась от секретных отношений, которые ее тяготили. Она будет спокойно ждать ответа на свой вопрос. А время покажет, потому что она умеет ждать. Только что же ей делать после возвращения? И почему она снова не может быть вместе с человеком, которого полюбила? Как-то незаметно он стал главным человеком в ее жизни... Она даже и сама не поняла, как и когда это произошло... Она думала о нем, скучала по нему, радовалась его звонкам и сообщениям. И мечтала о встрече, не смотря на все свои решения.
Ладно, она подумает об этом потом, а сейчас нужно искупаться в море и прогуляться по городу. Мэй спустилась к пляжу. Ранним октябрьским утром солнце еще не пекло, но достаточно грело, чтобы не замерзнуть. Мэй зашла в воду. Ей так нравилась ровная гладь, на которой можно было бы лежать часами и смотреть в небо, если бы вода не была уже достаточно прохладная. Октябрь. Ее любимый месяц. Она верила, что Октябрь и родной город ее мамы помогут ей найти ответ. Мэй была спокойна. Она поплавала с удовольствием и вышла на берег, покрытый ровной галькой и распахнула руки навстречу солнцу и небу, голубому, без единого облачка. Наверное, так и должен выглядеть рай на земле - ровное бирюзовое море, голубое небо, зеленые высокие пальмы... Из ближайшего кафе на берегу доносилась мелодия Джо Дассена "from souvenirs to souvenirs...", которая Мэй очень нравилась: Но самым удивительным было то, что она звучала на грузинском.... так чувственно, в самое сердце... Мэй пропела про себя:
Ей очень нравился этот перевод любимой песни, который очень точно отражал суть.
Мэй подумалось, что хорошо известная мелодия на другом языке приобретает совсем другой оттенок, а может быть и другой смысл... Жаль, она не понимает грузинского. А вдруг этот город поможет ей посмотреть на тайну рода под другим углом? Тут явно замешаны грузинские мужчины. И в первый же день в этой стране к Мэй прямо таки приклеился один из них. Все-таки, тут нужно быть очень осторожной. Мама рассказывала, что у грузин очень развито уважение к женщине, но по всей видимости, за годы многое изменилось... А может быть, это русские женщины, приезжающие на отдых поразвлечься сыграли свою роль. Ни дня не проходило, чтобы к Мэй кто-нибудь не пристал. В этих местах нельзя отдыхать одной, даже с подругой опасно. Сюда нужно приезжать с мужчиной. Что ж, Мэй надеялась, что она разберется со своей загадкой и в следующий раз приедет сюда с любимым человеком, и ей не нужно будет отшивать навязчивых ухажеров. Пожалуй, сегодня она и займется вплотную этим вопросом. Мама просила прогуляться в том районе, где она родилась. Мэй решительно направилась на выход из пляжа.
Здесь рано темнело и нужно было успеть вернуться по светлому времени. Город был небольшим, и Мэй довольно быстро дошла до нужной улицы, периодически уточняя направление у местных женщин. Только у женщин. У мужчин тут нельзя ничего спрашивать, даже смотреть на них нельзя, если не хочется приключений. Мэй была слишком привлекательна для этих мест, на свою беду. Район, в который она направлялась, располагался на окраине городка, все вокруг было запущено и замусорено. Ей стало не по себе. Она прошла дальше по узкой улочке и вдруг увидела двухэтажный дом с балконом, прямо таки уставилась на него, и сразу же вспомнила мамин рассказ, как та в возрасте пяти лет выпала со второго этажа во время землетрясения и после этого у нее открылся третий глаз. Мэй почему-то была абсолютно уверена, что это был тот самый дом, в котором жила мама... Она подошла поближе и стала его рассматривать. Он был обнесен металлическим забором, по которому вился виноград. Возле дома стояли две старые машины. Они многое повидали на своем веку и уж точно знали, кто жил в этом доме в те годы, которые интересовали Мэй... Эх, если бы только они умели разговаривать...
- Смотри-ка, старая железяка, это что за диковинная пташка в наших краях?
- От железяки слышу! Но как она похожа на Бэллу? Не находишь?
- Действительно, похожа. И такая же красавица... Опасно быть белокурой и голубоглазой красоткой в этих местах... Что она делает в этом захолустье?
- Но как же она похожа на Беллу... никак это правнучка ее младшей сестрички... такая же красавица была, глаз не оторвать.
- Может быть, так и есть... Ведь после того, как убили Беллу, вся родня снялась и уехала подальше от этого проклятого места...
- Зачем же явилась эта девочка?
Мэй рассматривала дом. Мимо прошел мужчина. Ей снова стало не по себе. Она вспомнила историю о страшном убийстве одной из своих прабабушек, на которую положил глаз некий грузин из другой ветки их рода, но она отказала, за что и поплатилась. Бабушка ей рассказывала, что слышала, как та кричала нечеловеческим голосом, так, что сердце разрывалось. Она тогда была маленькая, жутко испугалась и залезла под стол, и там плакала и молилась о том, чтобы Беллу успели спасти... А здесь обычаи суровые, око за око, глаз за глаз. Но в семье были одни женщины, все мужчины погибли на войне, и отомстить было некому. Но женщины в их роду тоже были непростые, и убийцу прокляли. А вместе с ним и всех мужчин рода заодно. Похоже на то, что это Проклятие и есть тот самый ключ к ответу на вопрос, почему и не заладилось в роду с мужчинами. Как же его теперь снять?
Мэй знала, что Проклятие - это постоянно действующий смертельный яд. И самое лучшее противоядие - Прощение. Но те, кто его проклял, уже давно умерли. Что могла сделать Мэй? Как же ей нейтрализовать это Проклятие? Как она могла простить обидчика, если она его даже не знала? Пока она рассматривала дом и размышляла над этим, она не заметила, как стемнело. И она не подозревала, что из подвального окошка ее рассматривал домовенок Пафнутий. Он тоже узнал в ней Беллу и с любопытством ждал продолжения. Он хорошо помнил ту ночь, когда та ушла и не вернулась. В ту ночь никто не спал. В доме поселился ужас. Дом, где всегда было много радости, наполнился ненавистью. Она пропитала весь дом до последней щелочки. Пафнутий не знал, в какой угол забиться. Это были страшные дни. Плач, вой, похороны Беллы в белом платье. А потом все уехали. А он остался, но эту ночь он запомнил навсегда. Проклятие, наложенное на обидчика, стало Проклятием всего рода. Всего мужского рода. Уж домовенок то знал, что это означает. Шутка ли, с тех пор все мужчины, которые селятся в этот дом, погибают. Непроста явилась эта девочка. Ох, неспроста. Пора бы снять Проклятие. Да и ей замуж пора, а ведь с тех пор никто из девушек рода так и не смог устроить свою жизнь.
Мэй чувствовала странное возбуждение. Очень было похоже на то, что именно в этих местах произошло то страшное кровное убийство. Не зря она чувствует себя очень не по себе в этом городе. Надо возвращаться, уже совсем смеркается, а ей еще идти через красный мост, где она уже пару раз сталкивалась с тем грузином, что никак не хочет оставить ее в покое. Мэй быстро и решительно направилась в сторону своего жилища. Здесь главное - идти быстро, ни на кого ни смотреть, и ни с кем не разговаривать. Вот бы сейчас перенестись в свою уютную комнатку с двумя окнами, выходящими на море. Давно уже ее так не коробило. Мэй прошла мост, и только собралась перейти на другую сторону улицы, как перед ней вдруг возник Тариэл, и она услышала знакомый голос с грузинским акцентом:
- Я тебя три дня ищу. Пойдем, кофе выпьем.
- Спасибо, но я не хочу, мне нужно идти.
- Тогда я тебя провожу. Ты мне очень нравишься.
- Спасибо, но я сама дойду.
- Ну пожалуйста, я тебя очень хочу проводить.
И Тариэл взял Мэй под руку:
- Я тебя когда увидел в тот день, я сразу в тебя влюбился, пойдем ко мне?
- Нет, я не могу, я устала и хочу спать.
- Ну почему ты мне отказываешь? Что я тебе плохого сделал?
- Ничего. Просто я хочу домой.
- И ты не пойдешь со мной?
- Нет, я пойду к себе, а ты к себе.
- Тогда пойдем к тебе. Я хочу сегодня быть с тобой.
- Я этого не хочу.
- Что? Ты не хочешь быть со мной? Ты разрешила мне пойти со мной, а теперь отказываешь?
- Я не разрешала, ты сам пошел меня провожать.
- Ты мне не отказала. Ты сама виновата! Если ты не пойдешь со мной, я тебя убью!
У Мэй екнуло сердце. Она поняла, что история повторяется. Она не испугалась, хотя впервые в жизни подверглась насилию. Тариэл схватил ее за руку, сжал пальцы так, что она вскрикнула.
- Еще раз крикнешь, я тебе шею сверну!
- Тогда убей меня прямо сейчас, - спокойно сказала Мэй и посмотрела ему прямо в глаза. Тариэл замолчал. Она поняла, что если будет кричать, то он точно ее убьет. Настал момент истины. История не должна повторится. Мэй должна изменить ход вещей. Но ей тут никто не поможет и нужно как-то выпутываться самой... Она спросила:
- Но разве ты будешь счастлив, если сделаешь это? Как я могу согласиться, если у меня нет чувств к тебе? Ты же хороший человек, найди себе подходящую девушку, которая будет тебя любить.
Тариэл продолжал запугивать ее, обещал взять силой, задушить... И при этом крепко держал ее за куртку. Мэй чудом удавалось сохранять спокойствие, хотя в один момент ей уже показалось, что она не справится... Тогда она начала мысленно просить Бога о помощи. Тариэл понемногу утихомирился, то ли устал, то ли ему надоел этот спектакль. Наконец, Мэй удалось высвободить куртку из его руки и она отошла на небольшое расстояние и попятилась, не выпуская его из виду, не сильно отдаляясь, но и так, чтобы он снова не успел схватить ее. Он не отставал. Мэй увеличила расстояние. Потом еще, он уже не был таким злым и чуть отстал. И Мэй повернулась у нему спиной и пошла быстрее, наблюдая боковым зрением за Тариэлом. И тут он крикнул ей вслед: "Беги, я тебя завтра все равно поймаю", развернулся и пошел обратно. Мэй сиганула в свой дом, взлетела на крыльцо, погасила везде свет и залезла в постель. Сердце бешено колотилось. Неужели удалось? Слава Богу... Она жива, цела и невредима. И она не испытывала ни ненависти, ни злости. Неужели ей удалось снять Проклятие??? Неужели ее род простил обидчика через нее???
Проснувшись рано, Мэй отправилась на пляж. Народу как всегда было мало, но под "ее" зонтиком сидела женщина в возрасте, они разговорились, разоткровенничались. Та рассказала что влюбилась на старости лет и каждый год приезжает сюда к любимому мужчине. А Мэй в ответ рассказала ей про Мартина и про то, что приняла решение не идти в эти отношения.
- Не отталкивай чувство, которое живо и которое пришло само, - ответила ей новая знакомая, - люби и радуйся жизни.
Мэй стало так хорошо на сердце. Это именно то, о чем она мечтала с детства - любить и радоваться жизни. Она и в игры то играла странные. Разворачивала шахматную доску и делала домик. Вырезала юбочки для пешек, наряжала их, делала кроватки. И они ждали своих кавалеров, которые приезжали на шахматных конях... А ее кавалер ждет ее возвращения и пишет о том, как он ее любит и ждет. Надо посмотреть правде в глаза, она и сама уже так соскучилась. Ей не хочется отталкивать ни его, ни это чувство. Как можно оттолкнуть то, что стало самым главным в ее жизни? Что ж, пусть будет, если это угодно Богу. И если Проклятие действительно снято, то теперь все должно пойти совсем по-другому...
И у нее был вопрос - почему всякий раз, когда она встречает мужчину, с которым готова разделить свою жизнь, возникает некое непреодолимое препятствие, которое их разъединяет? В ее жизни было два таких человека, расставание с которыми она очень тяжело пережила. Она узнала, что когда встречаешь своего человека, две души мгновенно сливаются в одну, и разъединить их потом очень больно. Мэй эту боль ощущала физически. Но она сумела ее пережить. И совсем недавно в ее жизни появился человек, который очень мягко, но упорно добивался ее расположения. Мэй долго сопротивлялась, но перед поездкой поняла, что она все-таки влюбилась... И она испытывала двоякие чувства. С одной стороны это чувство заставляло ее летать и дышать полной грудью, а с другой стороны она боялась открыться ему, потому что не хотела больше разбитого сердца. Потому что он был женат. Но он тоже был влюблен в нее без ума. Кажется, история повторяется... Мэй не ручалась за себя. Этот человек притягивал ее как магнит и чувство к нему было таким сильным, что Мэй была рада, что в данный момент находилась так далеко от него. И она очень хотела разобраться в себе. Третий раз она встречает человека, влюбляется в него, и они не могут быть вместе. Что за ирония судьбы? Вчера Мэй решила, что не пойдет в эти отношения. С другой стороны, она не могла заставить себя разлюбить его. И что же ей теперь делать?
Ладно, не обязательно принимать решение прямо сейчас. Не зря говорят, что "Все приходит к тому, кто умеет ждать". Мэй ждать умела. Ее беспокоил только один момент. Через три дня ей нужно было возвращаться домой, а она так и не знала, как ей быть. Для нее очень тяжело было согласиться на отношения, которые могут причинить боль другим людям. Она не хотела быть причиной чьих-то страданий. Потому она решила снова закрыть свое сердце, но оно обливалось слезами. А Мэй безумно боялась, что когда окажется рядом с ним, все начнется сначала... В конце концов, она же не отказывалась от Любви. Она отказывалась от секретных отношений, которые ее тяготили. Она будет спокойно ждать ответа на свой вопрос. А время покажет, потому что она умеет ждать. Только что же ей делать после возвращения? И почему она снова не может быть вместе с человеком, которого полюбила? Как-то незаметно он стал главным человеком в ее жизни... Она даже и сама не поняла, как и когда это произошло... Она думала о нем, скучала по нему, радовалась его звонкам и сообщениям. И мечтала о встрече, не смотря на все свои решения.
Ладно, она подумает об этом потом, а сейчас нужно искупаться в море и прогуляться по городу. Мэй спустилась к пляжу. Ранним октябрьским утром солнце еще не пекло, но достаточно грело, чтобы не замерзнуть. Мэй зашла в воду. Ей так нравилась ровная гладь, на которой можно было бы лежать часами и смотреть в небо, если бы вода не была уже достаточно прохладная. Октябрь. Ее любимый месяц. Она верила, что Октябрь и родной город ее мамы помогут ей найти ответ. Мэй была спокойна. Она поплавала с удовольствием и вышла на берег, покрытый ровной галькой и распахнула руки навстречу солнцу и небу, голубому, без единого облачка. Наверное, так и должен выглядеть рай на земле - ровное бирюзовое море, голубое небо, зеленые высокие пальмы... Из ближайшего кафе на берегу доносилась мелодия Джо Дассена "from souvenirs to souvenirs...", которая Мэй очень нравилась: Но самым удивительным было то, что она звучала на грузинском.... так чувственно, в самое сердце... Мэй пропела про себя:
"И я живу воспоминаньями, Как от любви два сердца таяли, Себе даю я обещанье сохранить В душе моей тепло и нежность этих дней... "
Ей очень нравился этот перевод любимой песни, который очень точно отражал суть.
Мэй подумалось, что хорошо известная мелодия на другом языке приобретает совсем другой оттенок, а может быть и другой смысл... Жаль, она не понимает грузинского. А вдруг этот город поможет ей посмотреть на тайну рода под другим углом? Тут явно замешаны грузинские мужчины. И в первый же день в этой стране к Мэй прямо таки приклеился один из них. Все-таки, тут нужно быть очень осторожной. Мама рассказывала, что у грузин очень развито уважение к женщине, но по всей видимости, за годы многое изменилось... А может быть, это русские женщины, приезжающие на отдых поразвлечься сыграли свою роль. Ни дня не проходило, чтобы к Мэй кто-нибудь не пристал. В этих местах нельзя отдыхать одной, даже с подругой опасно. Сюда нужно приезжать с мужчиной. Что ж, Мэй надеялась, что она разберется со своей загадкой и в следующий раз приедет сюда с любимым человеком, и ей не нужно будет отшивать навязчивых ухажеров. Пожалуй, сегодня она и займется вплотную этим вопросом. Мама просила прогуляться в том районе, где она родилась. Мэй решительно направилась на выход из пляжа.
Здесь рано темнело и нужно было успеть вернуться по светлому времени. Город был небольшим, и Мэй довольно быстро дошла до нужной улицы, периодически уточняя направление у местных женщин. Только у женщин. У мужчин тут нельзя ничего спрашивать, даже смотреть на них нельзя, если не хочется приключений. Мэй была слишком привлекательна для этих мест, на свою беду. Район, в который она направлялась, располагался на окраине городка, все вокруг было запущено и замусорено. Ей стало не по себе. Она прошла дальше по узкой улочке и вдруг увидела двухэтажный дом с балконом, прямо таки уставилась на него, и сразу же вспомнила мамин рассказ, как та в возрасте пяти лет выпала со второго этажа во время землетрясения и после этого у нее открылся третий глаз. Мэй почему-то была абсолютно уверена, что это был тот самый дом, в котором жила мама... Она подошла поближе и стала его рассматривать. Он был обнесен металлическим забором, по которому вился виноград. Возле дома стояли две старые машины. Они многое повидали на своем веку и уж точно знали, кто жил в этом доме в те годы, которые интересовали Мэй... Эх, если бы только они умели разговаривать...
- Смотри-ка, старая железяка, это что за диковинная пташка в наших краях?
- От железяки слышу! Но как она похожа на Бэллу? Не находишь?
- Действительно, похожа. И такая же красавица... Опасно быть белокурой и голубоглазой красоткой в этих местах... Что она делает в этом захолустье?
- Но как же она похожа на Беллу... никак это правнучка ее младшей сестрички... такая же красавица была, глаз не оторвать.
- Может быть, так и есть... Ведь после того, как убили Беллу, вся родня снялась и уехала подальше от этого проклятого места...
- Зачем же явилась эта девочка?
Мэй рассматривала дом. Мимо прошел мужчина. Ей снова стало не по себе. Она вспомнила историю о страшном убийстве одной из своих прабабушек, на которую положил глаз некий грузин из другой ветки их рода, но она отказала, за что и поплатилась. Бабушка ей рассказывала, что слышала, как та кричала нечеловеческим голосом, так, что сердце разрывалось. Она тогда была маленькая, жутко испугалась и залезла под стол, и там плакала и молилась о том, чтобы Беллу успели спасти... А здесь обычаи суровые, око за око, глаз за глаз. Но в семье были одни женщины, все мужчины погибли на войне, и отомстить было некому. Но женщины в их роду тоже были непростые, и убийцу прокляли. А вместе с ним и всех мужчин рода заодно. Похоже на то, что это Проклятие и есть тот самый ключ к ответу на вопрос, почему и не заладилось в роду с мужчинами. Как же его теперь снять?
Мэй знала, что Проклятие - это постоянно действующий смертельный яд. И самое лучшее противоядие - Прощение. Но те, кто его проклял, уже давно умерли. Что могла сделать Мэй? Как же ей нейтрализовать это Проклятие? Как она могла простить обидчика, если она его даже не знала? Пока она рассматривала дом и размышляла над этим, она не заметила, как стемнело. И она не подозревала, что из подвального окошка ее рассматривал домовенок Пафнутий. Он тоже узнал в ней Беллу и с любопытством ждал продолжения. Он хорошо помнил ту ночь, когда та ушла и не вернулась. В ту ночь никто не спал. В доме поселился ужас. Дом, где всегда было много радости, наполнился ненавистью. Она пропитала весь дом до последней щелочки. Пафнутий не знал, в какой угол забиться. Это были страшные дни. Плач, вой, похороны Беллы в белом платье. А потом все уехали. А он остался, но эту ночь он запомнил навсегда. Проклятие, наложенное на обидчика, стало Проклятием всего рода. Всего мужского рода. Уж домовенок то знал, что это означает. Шутка ли, с тех пор все мужчины, которые селятся в этот дом, погибают. Непроста явилась эта девочка. Ох, неспроста. Пора бы снять Проклятие. Да и ей замуж пора, а ведь с тех пор никто из девушек рода так и не смог устроить свою жизнь.
Мэй чувствовала странное возбуждение. Очень было похоже на то, что именно в этих местах произошло то страшное кровное убийство. Не зря она чувствует себя очень не по себе в этом городе. Надо возвращаться, уже совсем смеркается, а ей еще идти через красный мост, где она уже пару раз сталкивалась с тем грузином, что никак не хочет оставить ее в покое. Мэй быстро и решительно направилась в сторону своего жилища. Здесь главное - идти быстро, ни на кого ни смотреть, и ни с кем не разговаривать. Вот бы сейчас перенестись в свою уютную комнатку с двумя окнами, выходящими на море. Давно уже ее так не коробило. Мэй прошла мост, и только собралась перейти на другую сторону улицы, как перед ней вдруг возник Тариэл, и она услышала знакомый голос с грузинским акцентом:
- Я тебя три дня ищу. Пойдем, кофе выпьем.
- Спасибо, но я не хочу, мне нужно идти.
- Тогда я тебя провожу. Ты мне очень нравишься.
- Спасибо, но я сама дойду.
- Ну пожалуйста, я тебя очень хочу проводить.
И Тариэл взял Мэй под руку:
- Я тебя когда увидел в тот день, я сразу в тебя влюбился, пойдем ко мне?
- Нет, я не могу, я устала и хочу спать.
- Ну почему ты мне отказываешь? Что я тебе плохого сделал?
- Ничего. Просто я хочу домой.
- И ты не пойдешь со мной?
- Нет, я пойду к себе, а ты к себе.
- Тогда пойдем к тебе. Я хочу сегодня быть с тобой.
- Я этого не хочу.
- Что? Ты не хочешь быть со мной? Ты разрешила мне пойти со мной, а теперь отказываешь?
- Я не разрешала, ты сам пошел меня провожать.
- Ты мне не отказала. Ты сама виновата! Если ты не пойдешь со мной, я тебя убью!
У Мэй екнуло сердце. Она поняла, что история повторяется. Она не испугалась, хотя впервые в жизни подверглась насилию. Тариэл схватил ее за руку, сжал пальцы так, что она вскрикнула.
- Еще раз крикнешь, я тебе шею сверну!
- Тогда убей меня прямо сейчас, - спокойно сказала Мэй и посмотрела ему прямо в глаза. Тариэл замолчал. Она поняла, что если будет кричать, то он точно ее убьет. Настал момент истины. История не должна повторится. Мэй должна изменить ход вещей. Но ей тут никто не поможет и нужно как-то выпутываться самой... Она спросила:
- Но разве ты будешь счастлив, если сделаешь это? Как я могу согласиться, если у меня нет чувств к тебе? Ты же хороший человек, найди себе подходящую девушку, которая будет тебя любить.
Тариэл продолжал запугивать ее, обещал взять силой, задушить... И при этом крепко держал ее за куртку. Мэй чудом удавалось сохранять спокойствие, хотя в один момент ей уже показалось, что она не справится... Тогда она начала мысленно просить Бога о помощи. Тариэл понемногу утихомирился, то ли устал, то ли ему надоел этот спектакль. Наконец, Мэй удалось высвободить куртку из его руки и она отошла на небольшое расстояние и попятилась, не выпуская его из виду, не сильно отдаляясь, но и так, чтобы он снова не успел схватить ее. Он не отставал. Мэй увеличила расстояние. Потом еще, он уже не был таким злым и чуть отстал. И Мэй повернулась у нему спиной и пошла быстрее, наблюдая боковым зрением за Тариэлом. И тут он крикнул ей вслед: "Беги, я тебя завтра все равно поймаю", развернулся и пошел обратно. Мэй сиганула в свой дом, взлетела на крыльцо, погасила везде свет и залезла в постель. Сердце бешено колотилось. Неужели удалось? Слава Богу... Она жива, цела и невредима. И она не испытывала ни ненависти, ни злости. Неужели ей удалось снять Проклятие??? Неужели ее род простил обидчика через нее???
Проснувшись рано, Мэй отправилась на пляж. Народу как всегда было мало, но под "ее" зонтиком сидела женщина в возрасте, они разговорились, разоткровенничались. Та рассказала что влюбилась на старости лет и каждый год приезжает сюда к любимому мужчине. А Мэй в ответ рассказала ей про Мартина и про то, что приняла решение не идти в эти отношения.
- Не отталкивай чувство, которое живо и которое пришло само, - ответила ей новая знакомая, - люби и радуйся жизни.
Мэй стало так хорошо на сердце. Это именно то, о чем она мечтала с детства - любить и радоваться жизни. Она и в игры то играла странные. Разворачивала шахматную доску и делала домик. Вырезала юбочки для пешек, наряжала их, делала кроватки. И они ждали своих кавалеров, которые приезжали на шахматных конях... А ее кавалер ждет ее возвращения и пишет о том, как он ее любит и ждет. Надо посмотреть правде в глаза, она и сама уже так соскучилась. Ей не хочется отталкивать ни его, ни это чувство. Как можно оттолкнуть то, что стало самым главным в ее жизни? Что ж, пусть будет, если это угодно Богу. И если Проклятие действительно снято, то теперь все должно пойти совсем по-другому...