Лето моего детства

Вопрос, как крючок на удочке, за который можно вытянуть из памяти целую историю. Каким оно было - "Лето моего детства"? Это новое задание из "Лета писателя" возвращает в далекое прошлое и поднимает пласты разнообразных воспоминаний:

"Я верю, что в вашем детстве было особенное лето.
То, о котором вы без труда вспомните, которое захотите восстановить по крупицам запахов и звуков, а может, составить из обрывков летних дней всего своего детства".

В моем детстве было совершенно сказочное лето…. Поэтому пост будет длинный.

Это середина семидесятых. Я закончила второй класс. Маленькая метеостанция на юге Якутии. Мой папа начальник, и я приехала на все лето. Это значит, что вокруг несколько пахнущих сосной рубленых домов. Метеоплощадка, до безумия манящая своими термометрами, ветряками, манометрами и прочими интересными штуками. Азбуку Морзе я так и не выучила, хотя часто видела, как папа стучал ключом, передавая срок.  Помню только семерку: два тире, три точки. Этот сигнал у нас дома был условным стуком в дверь, обозначающим «своих». Еще была дизельная, которая однажды сгорела, и это было страшно, огонь, взрывы. Потом мы какое-то время жили без света. Но все-равно это не омрачило впечатлений тех каникул. Кругом была тайга с самой большой в мире голубикой и морошкой. Речка с самой вкусной в жизни северной рыбой.

Наша компания состояла из нескольких ребятишек детей метеорологов. Еще мы дружили с детьми оленеводов, стойбище которых располагалось в нескольких километрах. Среди этих детей оказалась моя одноклассница Шурка, с которой мы проводили большую часть времени. Папа сделал мне собственный ножичек с ручкой из оленьего рога и, в маленьких кожаных ножнах, он всегда был у меня на поясе. В лесу без ножичка никуда. Грибов набрать, веток для костра настругать, удочку сделать, рыбку почистить…  Метеостанция всегда находится на берегу реки, откуда можно брать воду, в тайге же нет водопровода. Там же, на берегу, обычно ставят баню, и очень круто прыгать в нее с мостика прямо из парилки. А еще к мостику привязывают лодки-моторки, на которых нас катал папа на остров. Когда лодка шла через перекат, папа загонял нас в бардачок на носу, чтобы не вылетели в реку, и мы болтались в этом бардачке, как шары в коробке. Но было не страшно, а очень весело.  Однажды папа никак не мог завести мотор, а я сидела посреди лодки спиной к нему, и вдруг шнур отцепился от мотора и намотался мне на шею. Вот мы насмеялись, аж до икоты! 

Помню, как мы ездили снимать сети и я тащила огромного тайменя, который был с меня ростом. Еле дотащила, но не отдала, так хотелось сделать это самой. Потом я его чистила на специальном столике на улице, обитым железом. Внутренностями от больших рыб мы набивали трехлитровую банку и ловили на нее гольянов и мелких хариусов. Просто садились в лодку, привязанную к мостику, опускали в речку банку, обвязанную веревкой за горлышко, и ждали пока рыбешки в нее набьются. Надо ли говорить, что у каждого ребенка на этой станции была своя персональная удочка? За рыбкой покрупнее мы ходили на косу. Там же разводили небольшой костер из сухих веток и жарили свежепойманную рыбу на палочках. 

А однажды не пришел борт, это вертолет, который завозил продукты, и мы остались на подножном корму. Собирали грибы в лесу и жарили их на воде. Делали якутские лепешки – месили крутое тесто и сушили его на сковороде без масла. Папа называл их «подошвами». Когда были в гостях в стойбище, ели там вяленое оленье мясо, это якутская еда. Такие же «подошвы», как те лепешки. Оно висело на веревках и вялилось на солнце, подобно тому, как это делают с рыбой. Там же в стойбище я видела рождение олененка. Поразило, что он тут же встал на ноги и пошел. Там же меня учили доить оленя. Там же меня учили на нем ездить. Но плохо прикрепили седло, и оно съехало с оленя вместе со мной. Это тоже было очень смешно. А еще там были невысокие олени, которым седла не нужны. Они похожи на диванчики, у них широкие спины и можно ездить как на осле, очень удобно и мягко. На олене не страшно, потому что можно держаться за рога. Якутские лошади почти такие же, как эти олени,  маленькие и лохматые, только без рогов. Но все же большую часть времени мы проводили на станции. 

Что было самое замечательное в том лете? Мы, дети, просто жили каждый день. К нам не были приставлены взрослые. Мы все могли делать сами, готовить еду, ходить в лес за ягодами, грибами, на речку купаться, ловить рыбу, переходить ее вброд на другой берег за жимолостью, ходить по перекату туда-сюда, преодолевая бурные потоки воды. Играть с множеством кошек и носиться с лайками наперегонки. Мы были предоставлены сами себе, и это была настоящая жизнь!